Гад в сапогах [= Бермудский любовный треугольник ] - Татьяна Луганцева

– Раньше я не была влюблена в своего агента, который все построил на лжи.

– Не ссорьтесь, – прервала их Зина и обратила свой взгляд на Рафика. – А ты что молчишь? Кстати, такое невозможно придумать, то, что ты рассказал, можно только знать из жизни. Сам признался, что жил в интернате. Так не ты ли и есть этот обиженный человек?

Рафик снова снял очки и снова стал усиленно протирать стекла, что выдавало его волнение.

– Я догадывался, что ты и меня заподозришь, сам нарвался…

– Вот именно!

– Знаешь… А мне ведь нечем тебе доказать, что я не твой брат… Просто ты должна включить женскую интуицию и понять, что я не способен причинить тебе вред. Это должен быть знакомый тебе человек, но не друг…

– Дима! – вдруг вскрикнула Лера, и все вздрогнули.

– Какой Дима? – не поняла Зина. – Почему ты думаешь, что это он?!

– Да я ничего не думаю, я понимаю! Этот хлыщ здоровается с толстым барином за руку! Ничего себе расклад! А я и не знала, что они знакомы. – Лера, не отрываясь от щели в стене, наблюдала за мужчинами.

Все невольно прильнули к щелям.

– Отец… – прошептала Маша, хватаясь руками за шершавые доски.

– Ты что, Машенька? – Зина обняла девочку за хрупкие плечи..

– Я сошла с ума, – ответила девочка.

– Ты просто переутомилась, все будет хорошо, – успокоила ее Зинаида, переглядываясь с Артуром.

– Мой отец здорово пил, да и бил нас с мамой… Маму давно лишили родительских прав, а отец вообще озверел… Последнее время он куда-то пропал, честно говоря, мне все равно, что с ним случилось… И вот он здесь… Это невероятно, он так хорошо выглядит, его и не узнать…

– Ты говоришь об этом мужчине в голубой рубашке? – спросила Лера, имея в виду Дмитрия, с которым встречалась в последнее время.

– Да, о нем…

– А я ведь его тоже знаю. – Рафик близоруко прищурился. – Только сейчас вспомнил…

– Ага, а до этого у тебя был провал, – съязвила Валерия.

– Нет, до этого я просто думал о другом. Ты же знаешь мою психику, по мне хоть война, я думаю только об одном и дохожу в этом до совершенства. Так вот, этого господина в голубой рубашке…

– Диму, – подсказала Лера.

– Степана, – возразила Маша.

– Неважно… я видел в кино, в каком-то немецком сериале, в роли полицейского, и звали этого актера Тони Лимбман.

– Этого не может быть! – уверенно заявила Лера. – С Тони Лимбманом я должна была играть в одном сериале, но я так с ним и не встретилась. Его убили в первый же день прибытия в Москву, на квартире Зины, а убийцу так и не нашли…

– Это мой отец, только он какой-то не такой… – не сдавалась Маша.

– А что ты знаешь о своем отце? – спросил Рафик Машу.

– Пьяница… Не мог жить в семье, потому что у самого в детстве не было семьи, так он говорил, – сказала Маша, теребя край футболки пальцами с обгрызенными ногтями.

– А может, это и не Дима, и не Степан, и не Тони, а мой Юра? – спросила Зина с издевкой в голосе.

– Скорее всего, – совершенно спокойно ответил Рафик. – Твои родители усыновили мальчика из двойни, потом сделали с ним то, что сделали. Мальчик, не знаю какими путями, оказался за границей, где стал артистом, а потом отправился мстить. Возможно, психотерапевт Кокор имел встречу с ним и хотел откупиться сведениями о наличии брата-близнеца. Но это его не остановило. Тони Лимбман должен был умереть, чтобы Юра смог спокойно творить свои преступные дела. Тони Лимбман жил только надеждой на месть, и уже ничто не могло его остановить. А брат-близнец подвернулся очень кстати. Думаю, что в квартире Зинаиды окончил свою жизнь твой отец, Маша, не знаю, огорчит тебя это или нет. С чужими документами и разбитым лицом на всякий случай. Потом Юра втирается в доверие к Лере, прекрасно играя свою роль, инсценирует похищение для того, чтобы вызвать Зину на контакт. Ему помешал Артур, но Юру это заводит, и он начинает свою игру, оставляя тебя на закуску. Убивают твою мачеху, так как родителям Зины «повезло», они умерли раньше. А бандита, прикинувшегося «поклонником» любимой актрисы, он просто подкупил. Думаю, что, если на него нажать, он подтвердит мои слова.

– Ты знаешь, а я уже начала тебе верить… Ты так складно рассказываешь, – проговорила Зина. – Что только этот Лжедмитрий делает здесь? Федор тоже с ним заодно, и он захлопнул клетку с интересующими Юру людьми? Но ведь я попала сюда случайно…

– А на этот вопрос, пожалуй, отвечу я… – сказал Артур. – Этот господин и есть крупный оптовик наркотиков… Так что не знаю, Зина, является ли он твоим братом или нет, но то, что он бандит, это точно.

– Я словно в страшном сне, – прошептала Зина, прижимая к себе дрожащую Машу.

Та прошептала:

– Как же он похож на моего отца…

– А я словно в дурацком сериале, – надулась Валерия. – Мужчины вечно используют меня в своих целях…

– Думаешь, этот зверь не знает, что я здесь? – прошипела Зина и что есть силы закричала: – Юра, я здесь!

Она принялась кричать и колотить в дверь и расшиблась бы в кровь, если бы ее не оттащили Артур и Тимофей.

Дверь открылась.

– Выходите! – приказал какой-то грубый голос.

Они вышли наружу. Несколько охранников с оружием стояли по бокам от входа, а напротив пленников – улыбающийся человек в голубой рубашке и хмурый Федор.

– Мой улов, от которого следует избавиться, – пояснил Федя своему гостю.

– Дима? – осторожно спросила хорошо поставленным голосом Лера.

– Привет, актриса погорелого театра, – кивнул ей «Дима».

– Ну, ты! – выдвинулся Тима, то есть Савелий Листопад, но был остановлен выстрелом под ноги.

Лера закричала и кинулась к нему на грудь.

– Стоять на месте, падлы! – сплюнул на землю Федор, наслаждавшийся властью и полным контролем над ситуацией.

– Кто-то из вас кричал «Юра»? – с кривой усмешкой спросил «Дима».

Зина сделала шаг вперед и дрожащим голосом проговорила:

– Юра?.. Не может быть…

– Что, сестренка? Скажешь, что скучала по братику? Может, вспомнишь, как мы катались на качелях, как я играл с тобой и пел колыбельные?

Зина закрыла лицо руками, пошатнувшись.

– Мы похоронили тебя… Я была слишком мала и ничего не помню…

– Зато я помню все! – жестко отрезал Юрий. – У меня были мама и папа. Тебе не понять этого чувства. А я ведь радовался твоему рождению, радовался новому члену нашей семьи. Если бы я знал тогда, что твое рождение станет моим концом. Я потерял любовь, понимаешь? И не обрел ее больше никогда. Меня выбросили, как ненужную вещь, у твоих родителей родились свои дочь и сын, и я – чужой кукушонок – стал не нужен. Вот так, Зина! – Юрий перевел дух и под всеобщее молчание продолжил: – А дальше начался ад, по-другому не скажешь. Знаешь ли ты, любимая сестренка, каково оказаться здоровому человеку в психушке? Нет, не взрослому человеку, а маленькому, никому не нужному ребенку… Нет, Зина, ты не можешь этого знать, и какой бы смерти я тебя ни предал, тебе этого будет мало!